Горжусь боевым подвигом деда
В канун Дня Победы я с особым чувством гордости и благодарности прикалываю к груди символ мужества и отваги – Георгиевскую ленточку. Ведь она напоминает мне о боевом подвиге моего деда – Апряткина Романа Никитовича. Дед прошёл всю Великую Отечественную войну. Был несколько раз ранен. Но каждый раз вновь вставал в солдатский строй, с честью вынося тяжелейшее испытание, выпавшее на долю миллионов жителей нашей многонациональной страны.
Шёл защищать семью
Когда началась Великая Отечественная война, у моего деда была создана крепкая семья, которую он смело защищал от немецких захватчиков при обороне блокадного Ленинграда. К счастью, после пяти лет службы и лечения в госпиталях вернулся в родное село живым. В мордовском селе Шокше с женой Софьей Никитовной воспитал семерых детей, ради блага которых работал трактористом местного колхоза до 77 лет. Умер дед 5 сентября 1997 года, не дожив два месяца до 89 лет. За свой боевой подвиг был награжден орденом Отечественной войны, медалями «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией», «За боевые заслуги»..
В революционном 1917 году Роман Апряткин учился в Шокшинской начальной школе. В довоенный период вместе со сверстниками он ездил на сезонные строи-тельные работы во Владимир, Орехово-Зуево.. Работал трактористом в родном колхозе.
На второй день начала Великой Отечественной войны мой дед вернулся с поля раньше обычного, недалеко от отцовского дома поставил гусеничный трактор в проулке… Как оказалось, на долгих пять лет. Ведь утром 24 июня, простившись с родителями, женой и четырьмя дочками, вместе с другими ушел на фронт.
Дед вспоминал, как ехал в Москву, а через несколько дней их военный эшелон остановился в Ленинграде. Там был определен в инженерно-технический батальон.
Учился военному делу
На организованных занятиях будущих защитников учили обслуживанию и ремонту тракторов и машин в боевых условиях. Чтобы они умели наводить мосты и переправы при наступлении и взрывать их при отходе, не оставляя врагу.
Когда немцы стремительно наступали со стороны Финляндии, наши начали готовиться к отступлению. По словам деда, они минировали дороги, поля, сооружали проволочные противотанковые заграждения, делали надолбы, валили лес…. А в конце августа 1941 года на тракторах и машинах эвакуировались в Ленинград. Остановились на берегу Невы в каменных казачьих казармах. Вся техника стояла под деревьями на улице.
После переформирования деда зачислили в 952-й стрелковый полк. Ночью на катерах их вывезли к Петергофу. Организованно шли пешком через легендарный парк мимо дворцов, остановились в лесу. Под покровом темноты расположились в палатках, в целях маскировки никакого освещения не разрешалось. По обстановке чувствовалось, что линия фронта находится совсем близко.
Солдат указанного стрелкового полка ежедневно направляли группами на передовую, откуда мало кто возвращался живым. В октябре 1941 года, когда массированные атаки врага длились по девять часов в сутки, продвигаясь по лесному массиву, красноармейцы с боями шли в сторону города Ломоносова. Это заняло несколько дней, кое-кому показавшихся в болотистых топях и под огнем целой вечностью.
Ходил в разведку
Однажды ночью человек десять пошли в разведку. В тот роковой день деду не повезло, его ранило осколком разорвавшейся поблизости мины, повредило ногу, задело плечо…Пришлось более трех месяцев восстанавливать силы в госпитале блокадного Ленинграда. В госпитале он случайно встретил знакомого офицера, который после излечения забрал его в тот же стрелковый полк. Начались новые фронтовые будни.
В зависимости от натиска фашистов места боев постоянно менялись, подразделения то и дело перебрасывали на новые участки в окрестностях города. Летом 42-го года дед вместе с однополчанами воевал в районе речки Ивановки. Недалеко от места дислокации их стрелкового полка был мост. Через него по приказу командира он отправился на противоположный берег за продовольствием. Возвращаясь с термосами к своим окопам, на склоне насыпи неожиданно был обстрелян со спины немецким снайпером. На второй раз дед получил сквозное пулевое ранение левой кисти руки с переломом двух пястных костей. Это случилось 19 августа, а в госпитале № 282 пришлось лежать до глубокой осени. К его удаче, все обошлось без заражения. Встав в строй 27 ноября 1942 года он получил красноармейскую книжку и стал бойцом 2-й роты 269-го полка 136-й стрелковой дивизии. В Колпине активно готовились к наступательной операции, рыли траншеи, но проливные дожди затапливали их. Не хватало палаток, было невыносимо сыро и холодно.
Было третье ранение
Дед говорил, что под массивным обстрелом лед на Неве ломался, люди тонули, а вода обагрялась кровью убитых и раненых. Это был настоящий ад. Но наши сумели взять высоту, хотя немцы к тому времени успели отойти на вторую линию обороны. Красноармейцы под обстрелом двинулись в атаку. В том бою Роман Никитович Апряткин получил третье увечье: слепое ранение правой ушной раковины и мягких тканей лица. Из-за этого 13 января попал в госпиталь, а 18-го блокада была частично прорвана. Войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились как раз в районе названных Рабочих поселков №1 и №5. В тот же день был освобожден Шлиссельбург и очищено от противника все южное побережье Ладожского озера.
В конце февраля 1943 года, залечив раны, мой дед был переведен в батальон выздоравливавших. Потом сражался с врагом в составе второй роты 188-го стрелкового полка 63-ей гвардейской дивизии под командованием генерала-лейтенанта Н. П. Симоняк. Противостояли немецкому натиску, между боями помогали населению блокадного города разбирать на улицах завалы, убирать трупы погибших и умерших…
При начале летней операции по окончательному снятию блокады вновь шли тяжелые бои с немцами в районе восьмой гидроэлектростанции. В первый же день, 25 июля 1943 года, младший сержант Р. Н. Апряткин в четвертый раз был ранен. Причем очень тяжело. По его словам, теряя сознание, скатился на дно взрывной воронки, долго лежал без чувств полузасыпанный землей. Помнил, что приходя в себя, просил склонившегося над ним однополчанина помочь выбраться из ямы. Но был настолько слаб, что знакомый решил, что раненый Апряткин – не жилец, забрал у него выданный перед боем запас белья и сух паёк. Дед приходил в сознание, но самостоятельно двигаться не мог, слабел от потери крови, сквозными пулевыми ранениями были задеты кости таза и предплечья. К счастью, уцелел.
В госпитале ему рассказали, что лишь по счастливой случайности его истошный стон на вторые сутки услышала проходившая по полю боя медсестра. Обнаружив едва живого солдата в полуобморочном состоянии, решила спасать. На плащ-палатке доволокла до ближайшей санчасти. Думается, будто Бог послал эту добросердечную женщину. Так до 5 января 1944 года Р. Н. Апряткин в очередной раз залечивал раны, пролежав в гипсе четыре месяца. Госпиталь размещался в Мариинском дворце недалеко от знаменитого Исаакиевского собора в центре Ленинграда.
Он пережил блокаду
После лечения деда на 20 дней отправили в батальон выздоравливавших. Но, учитывая его слабое физическое состояние и сильную истощенность, задержали дольше. Определили помощником на кухне, подкармливали… А 19 февраля военно-врачебная комиссия определила его годным к нестроевой службе. К тому времени блокада Ленинграда была полностью снята.
С 12 мая 1944 года Р. Н. Апряткина определили в первый батальон 82-го полка войск НКВД в Шлиссельбурге. Вместе с другими ему довелось охранять крепость и мосты через Неву. И хотя линия фронта была уже далеко, фрицы иногда пытались обстреливать непокоренный город.
Долгожданный День Победы мой дед, как вспоминал при жизни, встретил на боевом посту, когда на Финляндском вокзале охранял грузовой железнодорожный состав. Эту радостную весть узнал от товарищей во время утренней смены караула. Но служить ещё пришлось немало – демобилизован был лишь 15 мая 1946 года. Домой пришел через пять лет.
В родной Шокше, где сельчане прожили первый мирный год после Великой Победы, Роман Никитович с трудом угадал своих подросших дочек. Увидел, что при плохом урожае хлеба крестьянам приходится трудно. Занялся делами, ведь его гусеничный трактор так и простоял в проулке пять лет. Работать на нем было некому. В мирное время моя бабушка, дождавшаяся своего мужа с фронта живым, родила еще двух дочек и долгожданного сына.
…Моего деда давно нет в живых. Но каждый год в День Победы вместе с нами – его детьми, внуками, правнуками – он участвует в шествиях «Бессмертного полка». Мы – потомки победителя, свято чтим светлую память о нём, и гордимся боевым подвигом своего деда!