Девушка из Опочинска
В 2025 году исполняется 80 лет со дня победы в Великой Отечественной войне – величайшей трагедии в истории нашей страны. Все знают, сколько бед принесла она советским людям: миллионы погибших, изувеченных, осиротевших. К печальным итогам войны необходимо также прибавить и судьбы более чем 5 миллионов мужчин, женщин и детей, насильственно вывезенных в Германию с оккупированной немцами территории СССР. Каждый второй из них не вернулся на Родину – умер от болезней, тяжелого труда или был убит за нежелание стать рабом. Немцы называли их «остарбайтер» - восточные рабочие. За отдельными судьбами бывших восточных рабочих видится трагедия миллионов советских граждан, не по своей воле оказавшихся на оккупированных немцами территориях. У них была другая война. Они не держали в руках оружия, но смерть была также все время рядом, как и у фронтовиков. Победить для них значило только одно – выжить и остаться Человеком. А сделать это было непросто в тех условиях, в которых оказались эти люди. То, что большинству из них, не смотря на все лишения, это удалось, я поняла, когда познакомилась с воспоминаниями нашей односельчанки Анны Васильевны Макаровой, которая в годы войны была угнана в Германию. В 2025 году Анне Васильевне Макаровой исполнилось бы 100 лет. История жизни бабушки Ани, как звали её соседи и давнишние знакомые, была похожа на биографии многих людей, чьи детство и юность пришлись на 30-40-е годы 20 века. Но есть в её жизни страницы, которые эта скромная женщина хотела бы вычеркнуть из своей жизни навсегда – это время пребывания в фашистском рабстве в годы Великой Отечественной войны. Детство Макарова Анна Васильевна (в девичестве Шемелинская) родилась 19 февраля 1925 года в деревне Козиха Опочинского района Псковской области. Простая деревенская девушка Аня жила спокойной мирной жизнью рядом со своей любимой семьей. После окончания семилетки она училась в медицинском училище. Вспоминая детство, бабушка Аня рассказывала: «Жили как все, работали. Семья была большая: родители, три сестры и брат. Помогали родителям и по дому, и в колхозе, и все бы хорошо, но началась война». Из детства ей помнилось немногое. Все оборвалось в один день: 22 июня 1941 года. Деревня Козиха находилась в 60 километрах от границы, поэтому с войной девушка встретилась в первый же день. С раннего утра немецкие самолеты бомбили родную деревню и военный городок, находившийся рядом. В Козиху приехали советские солдаты, конная разведка. Анна была смелой, бесстрашной девушкой. Она вспоминала: «Однажды мы с подругой сидели на крыльце. К нам подошли двое солдат, они были не местные и хотели взять моего отца с ними в разведку. Отец был сильно болен. «Отца не пущу, сама пойду!». И пошла, совсем не думая о последствиях. И только после своего возвращения, спустя время, поняла, как это было опасно, могла бы и погибнуть. Но ни капельки не жалела о своём поступке. В июле Псковская область была уже оккупирована немцами. Наши солдаты стали отступать. Началась эвакуация. Машин в то время было мало, сразу уезжать было не на чем. Мы еще не очень понимали, что все самое страшное ждет впереди». На дорогах войны Голос бабы Ани дрожал, на некоторое время она замолкала. Казалось, что сейчас эта хрупкая маленькая женщина заплачет, но этого не происходило. Потом, беседуя с Анной Васильевной, мы понимали, что она научилась справляться со слезами еще там, в неволе, от неизвестности плакали много, плакали в голос. А она продолжала: «…Когда пришли немцы, было страшно. Гитлеровцы как в районе, так и в селе сразу же устанавливали свои порядки: за неповиновение — расстрел или повешение; евреев, коммунистов и их родственников, а также пособников партизан живьем сжигали вместе с детьми, женщинами и стариками. Под угрозой расстрела или голодной смерти всё трудоспособное население выгоняли на принудительные работы. Безусловно, далеко не все граждане горели желанием работать на оккупантов. Однако выбора у нас не было. Жителей фашисты заставляли выполнять самую тяжелую работу. Мы и мосты строили и переправы, расчищали и ремонтировали дороги, и лесозаготовкой занимались. Люди работали без выходных с шести утра до позднего вечера. Тех, кто работал медленно, расстреливали на глазах у всех остальных. Так прошло два страшных года… Наступил 1944 год. По деревне прошёл слух, что всё работоспособное население увезут в Германию. В июле молодежь согнали на площадь. Мы плакали навзрыд, очень боялись отправляться в далёкую фашистскую страну. Но выбора у нас всё равно не было. Многим, как и мне, было чуть больше 16 лет. Плакали и голосили матери. Нас, рыдающих, отправили пешком до железнодорожной станции». И снова молчание. Спрашиваем: «Бабушка, было очень страшно?» «Страшно! Куда, зачем едем, никто не знал», - не выдержала баба Аня, заплакала. Успокоившись, продолжала: «Нас не охраняли, но сбежать было невозможно, сразу стреляли на месте, а умирать не хотелось. Привезли нас на вокзал, посадили в вагоны, и мы поехали. Это была поездка в неизвестность, так как никто из угнанных не знал, что будет с ними дальше, увидим ли мы когда-нибудь своих родных и Родину вообще». Дорога в Германию «Везли нас в товарных вагонах. Грязь, вонь, духота. В вагонах раньше перевозили скот, поэтому кроме пола ничего не было. Один-два раза в день поезд останавливался, чтобы люди могли справить нужду, при этом приходилось это делать публично под пристальным наблюдением гитлеровской охраны, под установленными по краям эшелона пулеметами. По дороге не кормили, вся еда - это то, что взяли из дома. Давали воду и разве что иногда охрана делилась своими объедками со стола. Сколько дней ехали - не помню, казалось, дорога никогда не кончится. Нас довезли до советско-польской границы. На границе всех высадили из вагонов и сделали дезинфекцию. Людей раздели, полностью - купали, голову мыли специальным раствором и сжигали одежду. В городе Штеттин всех повели на медосмотр и в баню, вновь обработали какими-то химикатами, остригли косы у девушек, сфотографировали, допросили. Всех построили в длинную шеренгу. Затем два человека, по-видимому, те, кто должен был решать нашу дальнейшую судьбу, ходили, всматривались в лица людей и ставили печати четырехугольные и треугольные. Как они разграничивали людей, когда ставили им печати, мы тогда не знали. Что я в тот момент чувствовала? Страх, боязнь, непереносимую ненависть к фашистам, переживание за родных, желание умереть... Все смешалось. Оставшимся в лагере выдали специальную одежду со знаком. Также у каждого был свой индивидуальный номер, который он должен был говорить на немецком языке при входе в лагерь. Мы жили в бараке, спали на двухъярусных кроватях. Нас, исхудавших, не знали, куда определить на работу. Подъем был в 6:00. Мы разгружали вагоны с песком, щебнем и другими строительными материалами, закладывали фундамент под строительство железнодорожных путей. Главные орудия труда - лопата и лом. Кормили скудно баландой и маленьким кусочком хлеба». Можно сказать, что Анна Васильевна родилась под счастливой звездой. Через некоторое время в лагерь приехал немецкий фермер. Ему нужна была девушка-помощница в его хозяйстве. Среди сотни девушек его выбор пал именно на Анну Васильевну. И её отпустили работать на этого фермера. Когда Анна в первый раз пришла к хозяину домой, он познакомил ее с женой и детьми. Поселили девушку на чердаке хозяйского дома, на полу которого была только солома, комнатку постоянно продувало ветром, а иногда приходили в «гости» крысы. От тоски по Родине, родному селу, близким все ночи Анна рыдала, а днем работала не покладая рук. Будучи зажиточным помещиком, имея много земель и солидное хозяйство, состоящее из немалого количества коров, лошадей, свиней и птицы, хозяин девушке в работе спуску не давал, несмотря на то, что она была молодая, хрупкая и физически слабая. Очень трудно и больно было вспоминать то время. Чтобы немного отвлечь Анну Васильевну от грустных воспоминаний, был задан вопрос: «Бабушка, а где вы познакомились со своим мужем?». «…Это случилось уже после Победы. Освобождали нас советские солдаты. Привезли на сборочный пункт, оттуда поездом отправили в Брест проходить фильтрацию. Это было 13 июня 1945 года. Приехав в родной Опочинск, я увидела разрушенные дома. Наш дом уцелел, но он был пуст. Родители погибли, брат- партизан пропал без вести. Я осталась одна. Жить было очень тяжело. Разруха, бедность, голод. Решила завербоваться в Москву, работать на заводе. Через некоторое время вернулась опять в Опочинск. И именно здесь я встретила свою судьбу: Макарова Павла Степановича. Он был военным, родом из Большеигнатовского района Мордовии. Сослуживцы Павла Степановича меня предупреждали: «Аня, а ты знаешь, что Павел не русский? Он же мордвин!». А для меня он был самый лучший! В 1949 году вышла замуж, а в январе 1952 года, уже с дочерью Светланой, мы выехали на родину мужа – в село Старое Чамзино». Возвращение на Родину Закончились унижения и страдания. Аня возвращалась домой и плохо представляла, что с ней будет дальше. Послевоенные годы были трудными, часто голодными. Приходилось много трудиться, в основном физически. Закапывали окопы, пахали землю на волах. Восстанавливали то, что разрушил враг. Бабушка Аня не очень охотно рассказывала о том, как после плена ее встретила Родина, мимоходом сказала, что было разное, «мы не по собственной воле туда отправлялись, и не дай Бог, никому испытать такое». На родине мужа молодая женщина быстро нашла общий язык с его родными, односельчанами. Устроилась работать на молочнотоварную ферму. Друг за другом родились ещё два сына: Валерий и Анатолий. Анна Васильевна трудилась достойно, имела множество наград за доблестный труд, была награждена медалью «Ветеран труда». Мы не забудем её пожелания: «Пусть никогда на нашей земле не повторятся ужасы войны. Чтобы люди не испытали тех трудностей, которые испытали мы. Никому не желаю оказаться в оккупации. Это самое страшное время, когда нужно бояться даже кустов. Я проходила фронт два раза – а это очень страшно! Выстрелы, взрывы… А ты бежишь, не знаешь куда, спрятаться…». Один мудрец сказал: «Человек умирает дважды: первый раз – когда перестает дышать, а второй – когда уходит из памяти живых». Память о трагедии всего человечества в годы Великой Отечественной войны и ее жертвах должна жить и не должна предаться забвению.