Возрождение

Мне помнится военная Москва

Она не была участницей, только ее дыхание коснулось детства девочки, но и того хватило, чтобы остался незаживающий рубец. В памяти и сердце. И День Победы - для нее дата не просто календарная, а выстраданная еще в 1941 году. Там, под Москвой, когда война подкатила гигантской разрушающей силой к сердцу нашей Родины. В это сражение и маленькая мордовская девочка внесла свою лепту. Как могла, насколько хватало ее силенок. У нее и всей семьи Ломакиных своя битва за Москву. Так получилось, что пришлось в конце 30-х годов из села Адашево переехать семье в подмосковные Люберцы. Практически заново обустраивать жизнь потомкам раскулаченного зажиточного крестьянина Андрея Семёновича Мишанина (материнская линия Полины Дмитриевны). Ему повезло и он остался жив, уехал из родных мест. Помогли от расправы скрыться знакомые. Уехал, вроде канул. Как история стала забываться, подал семье весточку аж из Москвы. Жив и здоров! В столице не пропал, мужик был с деловой хваткой, не робкого десятка и знал толк в коммерции. Обустроился. Позвал дочерей к себе. Нашлась работа и всем из семьи, ведь стекалась рабочая сила в промышленные города Подмосковья не зря. Производство развивалось. Перебравшиеся к отцу Ломакины устроились на большом строительстве. Думалось, что кончились мытарства, столько всего пережили. И не предполагали, что совсем скоро круто и бесповоротно изменится жизнь целых поколений. Не одного человека, семьи, а буквально всех людей. Все изменит война. В те предвоенные годы шла война, но где-то далеко. Казалось, было до нее рукой не достать, «за границей», но об этом в простых семьях не задумывались. Некогда было за заботами, как выжить после того, как все отняли и выкинули на улицу семью. И как не умереть самим и сохранить пятерых малышей?! Старшей из них была тринадцатилетняя Полина. В первые дни объявления войны отца Полины и кормильца Дмитрия Ивановича призвали на фронт. Все пять лет от первого до последнего дня воевал боец в артиллерии. В 1943 году вступил в ряды партии, стал коммунистом. Награжден в июне 1944 года медалью "За отвагу" и за освобождение Латвии, в частности столицы Риги, в операции на рубеже "Сигулда" в ноябре 1944 года орденом "Красная Звезда". Следует отметить, что в наградном листе командир отметил о наводчике Ломакине, что в боях "...творил чудеса наводки, с первого прицела уничтожал цель". Агафья Андреевна, оставшись за главу семьи, с детьми решилась на другой переезд, в Химкинский район, где в одном из поселков у деда Андрея оставался собственный дом. Хотела женщина семью спасти от войны, а оказалось, что привезла ближе к войне с восточной части – в западную. В доме проживали еще и семья младшей дочери деда с такой же кучей ребятишек. Полина Дмитриевна видела и помнит военную Москву. Город сразу преобразился. Стал холодным и серым. Всюду военные, ополченцы, ежедневно строем заполняющие улицы столицы – они спешили на фронт. Туго стало с продовольствием в городе. Хлебный паек в 400 граммов делился по карточкам. В связи с переездом отоваривать их приходилось бегать за 10 километров, в город. Но без хлеба можно было пропасть. Еще летом под Химками был глубокий тыл, ополченцы готовились к обороне, некоторые утверждали, что она и не понадобится, война окончится «еще до Москвы». Но положение было военным: через городок проходили бесконечные колонны военных и военной техники на Запад, бесконечные обозы на Восток с ранеными, покалеченными… Гражданское население, бегущее от войны. Ближе к ноябрю подкатила настоящая война вместе с отступающими частями Красной Армии. И гул взрывов с каждым днем становился слышнее. И вскоре мирная окрестность стала рубежом обороны из-за прорытых окопов, противотанковых рвов, боевой техники. Враг наступал, Красная Армия готовила линию обороны, ведь всего-то за 20-30 километров позади была Москва. Эвакуировали из поселка практически всех жителей. В доме Ломакиных был размещен штаб, а в широком дворе хозяйственная часть с кухней. Женщины нанимались прикухонными работницами. Полина Дмитриевна вспоминает об этом времени, переживая за каждое слово. Оно и понятно, ведь такие испытания выпали на долю детей. Моральные и физические. - Чисто по-детски мы понимали, что война это плохо. Страшно было - видели не раз, как вывозили дальше Химок раненых. Отец где-то воюет, знали по письмам. Голодно стало. Но вот она подошла к порогу. Со своим адом, по-другому не скажешь. И один ее день, даже миг, увиденный воочию, несравним ни с каким словесным описанием. Не дай Бог пережить и часа той войны! Когда начались бомбежки, спрятаться от взрывов было практически негде, бежать некуда. Шло начало декабря, а поля были черными от вывороченной земли, как ее «вспахивали» изо дня в день, днем и ночью, и с неба, и на земле. Помню, что начальник штаба был наш земляк, из поселка Торбеево, тоже мокшанин. Так он нас выгнал в эти дни из дома, а мы хотели там прятаться и пережидать бомбежки, прямо на улицу выгнал. Мы стали жить в окопах и прятались в рвах почти неделю. Сначала не понимали, зачем нас выгнали из дома. Там под крышей казалось, что закрывают нас от войны стены, ведь в поле стало еще страшнее – снаряды рвутся, уши закладывает, стоны, смерть... Потом только поняли, что оказался военный правым, нас могло в доме просто завалить обломками, и никто бы не нашел в завалах. Некогда и некому искать было бы. А еще спасло нас от смерти то, что фронт проходил несколько западнее, там были страшные бои. Нам поэтому досталось не столько. Хотя, что такое для войны эти километры?! В январе фронт ушел на Запад. Это потом историки соберут факты и события войны, причислят битву под Москвой к величайшим битвам военной мировой истории. Определят, что в «результате кровопролитных боев за первую декаду декабря советские войска в ходе второго этапа контрнаступления оттеснили врага к ноябрьскому 1941 года рубежу обороны за 100-200 километров от столицы». А тогда это была просто война. Зиму начала 1942 года доживали Ломакины-Мишанины в своей избе. Минули его бомбы. Выжила и вся семья вместе с детьми. Зимние снегопады опять выровнили белизной черные поля, закрыли все раны, нанесенные снарядами. Но выйти было нельзя, потому что можно было наступить на мины, потревожить неразорвавшиеся снаряды. Потом пройдут саперы. Земля как будто умерла. От горя умерла. Вместе с теми, кто грудью стоял, защищая каждый метр, вместе с теми, кто положил в той кровопролитной сече свою жизнь на алтарь Великой Победы. Когда «остыло» поле боя, обнажились горы тел погибших солдат. И вот старшие дети стали помогать военным похоронным командам свозить тела и останки с полей, пока стояли морозы и был санный след. Вместе взваливали найденного на салазки. И трогались с «грузом» в далекий путь. Ноша была тяжелой для детей. Но они все вместе везли санки - мальчишки впрягались в ремни, а Поля упиралась сзади палкой в полозья. В кучах лежали и гитлеровцы, и красноармейцы. Вывозили всех – там уж кто разберет – свои и чужие, вражеский солдат он ведь тоже солдат. Хоронили погибших на станции Сходня. Полина Дмитриевна вспоминает, что братскими могилами стали углубленные овраги. Подвозили тела, складывали один ряд, потом – другой. Пока сделают очередной рейс, за это время овраг наполняется... Через много лет после войны Полина Дмитриевна ездила в те места детства. Мирные улицы, другое поколение людей, спящие в утренней дымке дома. Как будто не было декабря 1941 года. В память о том лихолетье, о великой битве за Москву Великой Отечественной войны остался Мемориал в Сходне. Поклониться поехала и туда. Памяти поклониться. Памяти «о ее войне», тринадцатилетней мордовской девочки Полины Ломакиной. Летом 1943 года семья Ломакиных переехала на родину, в село Адашево. Отец еще воевал, а мама подхватила детей и приехала. Но родное село встретило их неласково. Оказалось, что родительский дом был разобран на дрова. За долг в 4 килограмма мяса. Выяснилось, что остался и числился он на семье по продналогу после раскулачивания и срочного бегства деда Андрея. В сельском Совете решили долг погасить таким образом - продажей дома должника. Вот его и «истопили» в пекарне на дрова. Приютил семью зять деда – Филипп Иванович Казейкин. Иные побоялись, ведь семья была «из раскулаченных». Зиму пережили, а потом уж на старом месте построили землянку. Вот так до конца войны и перетерпели нужду. Полина пошла работать в колхоз, тогда в селах из работников оставались большей частью бабы да дети. Приходилось боронить и пахать. Все на быках. И только после войны стало несколько легче. Стали возвращаться победители. Вернулся и глава семьи. Но пожил он недолго, через шесть лет после Победы догнала его война. Но к тому моменту подтянулась молодая поросль Ломакиных. Полина заневестилась, встретила демобилизованного солдата Великой Отечественной Ефима Кистенева. Ефим Степанович был на фронте связистом, полтора года – на переднем крае войны. Потом еще пять лет дослуживал срочную. Практически выпала ему еще одна, так сказать, необъявленная война – Западная Украина, где еще требовались силы для расчистки страны от остатков нацизма и их приспешников. А после войны жизнь сложилась обычная для сельского человека. Всякое было за эти прожитые годы - потери и испытания, встречи и разлуки. Дарила жизнь и отнимала. Кистеневы работали в коллективном хозяйстве, у них прекрасная семья, в которой подняли пятерых детей. Кстати, все дети остались в Мордовии, выучились, работают. Подарили шестерых внуков и троих правнуков. Уже четверть века как перебрались Кистеневы к детям в Кадошкино. Давно вдовствует Полина Дмитриевна. Спасибо детям, одна не бывает, всегда кто-то в гостях у мамы. Но те годы военного Подмосковья помнятся до сей поры живо и отчетливо. Война оставила незаживающий рубец в памяти и сердце. И сегодня, в канун 70-летия Великой Победы, Полина Дмитриевна поделилась своими воспоминаниями. Чтобы и мы все помнили, как это было, о чем забывать никогда нельзя. Пусть наша память будет жива и через семь десятилетий, и сотни лет. Память поколений...

Еще материалы

Комментарии