Сельские вести

Война, которую не забыть

Брат Григорий проходил кадровую службу в городе Клецке Барановической области БССР. Будучи политруком роты, он пропал без вести в 1941 году. Брат Сергей погиб при освобождении г. Витебска в ноябре 1943-го. У него осталось пятеро детей один меньше другого.

Я самый младший в семье, мне на момент начала войны было всего 17 лет. Но в августе 1942-го и меня призвали, но только сразу не на фронт, а направили в учебный полк в г. Городище Пензенской области. Учился год па пулеметчика, изучали зенитный пулемет ДШК. Служба была очень тяжелая, материальное снабжение — плохое, а питание — еще хуже. За 7 километров носили на себе дрова, которые сами и заготавливали. Требования были очень жесткие, а дисциплина — военного времени. Выходных как таковых не имели. В основном все курсанты просились на фронт. Но нам говорили, что придет и ваша очередь.

20 июля 1943 года всем нам присвоили звание «сержант», а 25-го — отправили на фронт. В пути следования, уже в прифронтовой зоне, наш эшелон несколько раз бомбила немецкая авиация, но, к счастью, прямых попаданий не было. Сильная бомбежка была на станции Курск. Станция и город горели. Мы почувствовали  запах пороха. Километров за 150-200 до фронта мы шли пешим строем, в основном в ночное время с соблюдением всех мер предосторожности. Мы, младшие командиры, как пополнение прибыли в 9-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию 5-й гвардейской армии Воронежского фронта в район Харькова. Нас распределили по полкам и батальонам, я попал во второй батальон 26-го полка. На третий день в торжественной обстановке нам присвоили гвардейские звания и вручили гвардейские значки.

В составе 26-го гвардейского десантного полка 9-й гвардейской дивизии и пошли в наступление в районе Харькова. Противник предпринимал отчаянные усилия, чтобы удержать этот крупнейший экономический центр и узел коммуникаций, ликвидировать нарастающую угрозу удара во фланг и тыл своей группировки. Поэтому немецкое командование требовало от командующего группой армий «Юг» удержать Харьков при всех обстоятельствах.

13 августа наши войска прорвали внешний оборонительный рубеж, находившийся в 8—14 км от Харькова, и к исходу 17 авгус­та завязали бой на окраине города. К 22 августа кольцо продолжало сжиматься с востока и юго-востока, напряжение боев возрастало. В распоряжении противника оставались лишь железные и шоссейные дороги, идущие из Харькова.

Во второй половине дня 22 августа враг вынужден был начать отступление из Харькова. Начались массовые поджоги в городе. Ночью, при свете зарева, советские войска начали штурм города. Утром 23 августа истерзанный врагом Харьков был полностью очищен от захватчиков.

Успешное контрнаступление Красной Армии на Белгородско-Харьковском направлении завершило Курскую битву, которая и положила начало стратегическому наступлению Красной Армии летом и осенью 1943-го. По своему размаху и ожесточенности сражений в Курской битве был окончательно сломлен хребет немецко-фашистской армии.

После освобождения Харькова наши войска устремились к Днепру — освобождать Полтаву и Кременчуг.

При отступлении противник оказывал упорное сопротивление на выгодных для обороны рубежах, его артиллерия и авиация наносили по нашим наступающим войскам мощные огневые удары. Вот в одном из таких боев 17 сентября 1943 года при освобождении райцентра Константиновка Харьковской области я был ранен разрывной нулей в правую руку. Этот день стал для меня горестным и вместе с тем радостным. Разыскивая медсанбат, я встретил родного брата Степана. Оказалось, что моя и его дивизии были соседями. Радости не было предела, такие случаи на фронте — большая  редкость.

В медсанбат я, конечно, не пошел. Сколько с братом было разговоров — ведь не виделись мы больше двух лет. На следующий день о нашей встрече доложили командиру Степана. И он, убедившись, что мы действительно братья, предложил остаться у него в части — в отдельном саперном батальоне 84-й стрелковой дивизии. Конечно, ради того, чтобы воевать рядом с братом, я согласился поменять «профессию» пулеметчика на сапера, который, как говорят, ошибается только один раз.

…Войска наступали на  Полтаву. Я же в медсанбат попал только на третий день. К этому времени рука опухла, рана воспалилась. Краем уха услышал, как в разговоре врачей было произнесено слово «ампутация». Не говоря никому ни слова, я побежал в часть к брату и рассказал о том, что услышал. Врач их части, старший лейтенант, которую все звали Шурой (видимо, за ее молодость), сказала: «Коля, лечить будем сами, кость ведь целая». И действительно, она ежедневно делала перевязку, промывала рану, и за короткое время я почувствовал себя значительно лучше. Рана постепенно заживала.

Оккупанты стремились выиграть время и как можно больше вывезти из левобережной Украины хлеба, скота, угля, оборудования с заводов и фабрик, другие материальные ценности и обеспечить при этом организованный отход своих войск за Днепр.

Нашим войскам было нелегко. Сказывались усталость личного состава от непрерывных боев и маршей, перебои в материальном обеспечении и летний зной. Но гвардейцы понимали, что пока рассчитывать на передышку нельзя. Не давать ни минуты покоя врагу — такой был наш девиз. Несмотря на все трудности, мы стремились быстрее разгромить отходящего противника, быстрее освободить Полтаву и Кременчуг, овладеть переправами на Днепре.

Данные разведки свидетельствовали, что враг готовится упорно драться за Полтаву, надеясь задержать на этом рубеже наши войска. Заблаговременно были подготовлены сильные оборонительные позиции на правом берегу Ворсклы, а подступы к городу — насыщены различными инженерными сооружениями. В самой Полтаве каменные здания немцы приспособили к круговой обороне, а все мосты на реке взорвали. В городе и его окрестностях был подготовлен мощный узел обороны.

22 сентября на рассвете после ураганного артиллерийского огневого налета наши войска форсировали реку и начали штурм города. В этой операции был смертельно ранен наш дивизионный инженер. А 23 сентября, несмотря на тщательную подготовку немцев к обороне, Полтава была полностью освобождена от захватчиков. За это победное сражение наша 84-я Харьковская стрелковая дивизия была награждена орденом Красного Знамени.

Сейчас, по прошествии многих лет, нет-нет и раздастся чей-то голос о том, что захватчики были гуманны. Но это не так. Их зверства я видел собственными глазами. Так, в районе шоссе Полтава—Кременчуг, недалеко от Днепра, в одном из сел, фашисты загнали в сельскую школу человек 700, которую, облив бензином, подожгли. Отступая, они сжигали целые села, оставляя после себя одни пепелища. Особенно зверствовали они в левобережной Украине. Оттуда в основном молодежь насильно угоняли в Германию на каторжные работы как дармовую рабочую силу.

Наши войска преследовали отступающего в панике противника под девизом: «Вперед, на Запад!». 84-я стрелковая дивизия заняла оборону южнее Кременчуга на берегу Днепра. К тому времени рана на руке зажила, и меня поставили в строй. «Переквалифицировавшись» из пулеметчика в сапера, я вместе с солдатами и сержантами роты принимал участие в форсировании Днепра. Переправляли людей и матчасть для захвата плацдарма на правом берегу под огнем противника. Из плавсредств были только самодельные плоты, сколоченные из бревен, благо, что рядом рос сосновый лес.

При форсировании Днепра были большие потери как личного состава стрелковых войск, так и нашего брата – сапера. Приходилось работать от темна до темна под обстрелом и бомбежками, переправляя на правый берег здоровых и крепких ребят, а обратно раненых и калек.

В конце сентябре 1943 г нашу дивизию сняли с этого участка   фронта и перебросили южнее  Александровки Кировоградской области. Днепр форсировали в Верхне-Днепровске. Шли трое суток днем и ночью практически без сна и отдыха, горячей пищи. Солдаты устали  до того, что спали на ходу. Привал делали через каждые 2 часа на 15—20 минут. К счастью, погода нам благоприятствовала — было сухо и тепло. На ходу форсировав Ингулец, дивизия заняла оборону. Солдаты рыли окопы полного профиля, а после соединяли ходами сообщения. А мы, саперы, занимались минированием переднего края и своих тылов на случай, если противник начнет наступление. С половины октября и весь ноябрь шли дожди. Воды в окопах было по колено, и солдаты просились поскорее пойти в наступление.

Я и рядовой В. И. Кузнецов получили приказ охранять три минных поля, которые находились в 700— 800 метрах от переднего края на территории колхоза им. Кирова. За несколько дней до начала наступления поступил приказ о разминировании этих полей. Во время проведения операции мой товарищ по неосторожности лишился всех пальцев правой руки.

5 декабря 1943 года войска 5-й гвардейской армии после непродолжительной артподготовки пошли в наступление. Наша дивизия направилась в сторону Александрии и райцентра Новая Прага. В этот же день были освобождены угольные шахты, а 6 декабря штурмом взяли город. Новую Прагу освободили 7 декабря.

Однако наступление наших войск на Кировоград задержалось в связи с сильными боями. Противник прорвал передний край обороны и пошел в наступление. Здесь мы потеряли много убитыми и пленными.  Даже нас, саперов, бросили на передний край, чтобы задержать наступление немцев. В бою я был контужен и чудом не попал в плен. В штабе на меня готовили документ как на без вести пропавшего. А я в это время пробивался к своим. Две ночи ночевал в скирде соломы, два раза попадал под бомбежку и только к концу третьего дня нашел своих.

Расскажу курьезный случай, произошел который в селе Каменка. Мы, саперы, прибыли с ночного задания и отдыхали. Прозвучала команда на обед. (Кухня стояла посреди крестьянского двора). Получив свою порцию, каждый солдат устроился, где ему было удобно. А я поставил котелок на колесо повозки, на которой возили еду, и стоя ел. Вдруг раздается команда: «Воздух!». Рядом с кухней был дом, покрытый соломой, и я стал около его стенки. Тут же услышал голос брата, звавшего меня в погреб (он находился от дома метрах в десяти). С какой скоростью я бежал к погребу, не знаю, но бомбы уже сыпались. Одна из них попала прямо в кухню, другая разворотила стенку, где я только что стоял. Я чудом остался  жив. Во время налета погибло 4 человека и 9 лошадей, а 85-летняя старуха, которая лежала на печи в доме, осталась жива.

Или еще случай. В этот же день капитан Петренко собрал более 20 молодых солдат, и мы пошли рыть котлован под командный пункт. Километра за 4 до села был курган, а рядом в 250—300 метрах — дорога, по которой шли войска. Мы увидели, что авиация бомбит их, горят машины. Капитан Петренко скомандовал «воздух» и приказал всем лечь и не шевелиться. 5 немецких самолетов, оторвавшись от общего строя, стали бомбить. Бомбы одна за другой ложились вокруг кургана, но ни одна не упала на нас. Когда бомбы закончились, фрицы стали «поливать» из пулемета, но, к счастью, никого из нас не ранило.

И все же, как бы ни было тяжело, наши, войска наступали на Кировоград. Противник сопротивлялся и оказывал чувствительные удары, особенно активно действовала немецкая авиация. Придавая большое значение этому городу как важному опорному пункту, немецкое командование на подступах к Кировограду и в самом городе создало сильную оборону. Противником были подготовлены каменные здания к круговой обороне, создана плотная система перекрестного и флангового огня, установлены многочисленные ряды проволочных заграждений и минные поля. Враг отлично представлял, что потеря Кировограда угрожала разрыву всего его южного фронта.

Чтобы хоть как-то задержать наступление наших войск на участке железной дороги Знаменка—Кировоград, немцы взорвали все мосты, вывели из строя полотно железной дороги. Для обороны города перебрасывались значительные силы пехоты и танков. И все же, несмотря на ожесточенное сопротивление врага, наши войска 6 января возобновили наступление на Кировоград. Всю ночь на 7 января шли ожесточенные бои за город. А он горел, везде бушевали пожары. Части 5-й гвардейской армии, разбивая наступление, перерезали железную и шоссейную дороги   Кировоград—Новоукраинка и Кировоград-Ровное. Таким образом, противник был окружен. В ночь на 8 января начался штурм, города, а к 10 часам  утра Кировоград был освобожден.

В эту же ночь, преследуя отступавшего в панике противника, наш взвод предотвратил взрыв заминированного немцами моста через Ингул в центре города. Только благодаря смелости и героизму командира взвода лейтенанта Федотова, который сам полез под мост и обнаружил уже горящий бикфордов шнур, за считанные секунды он успел его обрезать — мост был спасен. Случилось это по пути, когда мы шли выполнять другое задание. Было приказано освободить здание тюрьмы, где немцы держали наших людей. Радостно было видеть счастливые лица спасенных людей, еще недавно приговоренных к смерти.

После освобождения Кировограда начались бои по уничтожению четырех немецких дивизий, которые пытались выйти из окружения. И все же часть окруженной группировки сумела вырваться из кольца и уйти.

84-я стрелковая дивизия принимала непосредственное участие в освобождении Кировограда по ликвидации окруженной группировки. В ходе этой операции враг был отброшен на 40—50 км к западу от Кировограда.

В середине января 1944 года нашу и другие дивизии в срочном порядке направили в район Корсунь-Шевченковской битвы, где войскам 1-го и 2-го Украинских фронтов не удалось сомкнуть свои фланги западнее Днепра из-за сильного сопротивления врага. Здесь противник продолжал удерживать выступ, упирающийся в расположение наших войск.

По прибытии на место боевых  действий  в район Шполы мы, саперы, начали минировать дороги и направление главного удара немцев, а пехота и артиллерия заняли оборону, а потом пошли в наступление по ликвидации окруженной группировки. За короткое время, с 24 января по  17 февраля  1944 года, войска двух фронтов блестяще провели наступательную операцию. В ходе боев противник   потерял 55 тысяч убитыми и ранеными. Более 48 тысяч немцев удалось взять в плен (это 10 дивизий и одна бригада).

Вся техника, вооружение гитлеровцев осталось на поле боя. Войска готовились к новым боям, но мартовская оттепель, частые дожди сделали поля и дороги   непроходимыми для всех видов транспорта. Боеприпасы, продовольствие доставлялись в подразделения на руках  за  десятки километров.

Но,   несмотря   на  весеннюю распутицу, войска шли с боями на Запад, освобождая города и села Украины. 84-я стрелковая дивизия форсировала Южный Буг в Первомайске, Днестр — в Рыбнице и вступили на территорию Молдавской ССР. Наша дивизия заняла оборону западнее Оргеева.

Весной 1944 г. при дивизии сформировали отдельную зенитно-пулеметную роту, куда меня  как пулеметчика и направили. Рота охраняла штаб дивизии с воздуха,   подчинялась начальнику артиллерии дивизии. Получили мы зенитные пулеметы  ДШК и новые автомобили. Конечно, здесь было намного легче, чем в саперном батальоне.

Когда я еще был сапером, меня перевели во взвод инженерной разведки. Задача ставилась такая: сопровождать дивизионных разведчиков, направляющихся за «языком». Мы, саперы, их «вели» до переднего края противника, если нужно — делали проходы в проволочном  заграждении и в минных полях, а сами возвращались на свой передний край. Главное было — не обнаружить себя, соблюдать полнейшую маскировку, не вступать в бой.

Вспоминаю такой случай. Получен приказ и мы наблюдали за противником, его огневыми точками, изучали местность, ориентиры. И только после этого пошли на задание. Но выполнить такой приказ, практически было невозможно. Легче выкрасть карту минных полей. В итоге немец нас обнаружил и открыл ураганный огонь из минометов. Мы, саперы, чуть не лишились жизни. Но, слава Богу, все обошлось.

23 августа 1944 года началась Яссо-Кишиневская операция. Мы, зенитчики, находились на корпусных учениях близ Теленешти, где проводились стрельбы по воздушным целям. К слову, здесь меня назначили  командиром  зенитно-пулеметного расчета.

Государственную границу перешли в районе Унгены и вступили на территорию Румынии. Каждый пулеметный расчет имел свою машину. Они были новые, полученные по Ленд-Лизу. Войска 4-й гвардейской армии, в том числе и наша, 84-я стрелковая дивизия, за несколько дней боев, были уже севернее Бухареста, окружив один немецкий корпус, который долго не сдавался в плен. Но вскоре ему это пришлось сделать во главе с командиром корпуса. Румыния вышла из войны, объявив войну Германии. Румынские части организованно сдавались в плен и соглашались вести совместную борьбу против немецких и венгерских войск. Числа 15—20 сентября 1944 года по приказу командования 4-ю гвардейскую армию выводят в резерв главного командования в район г. Луцка. Войска занимались боевой подготовкой, получали пополнение и боевую технику. Поговаривали, что 4-ю армию готовят для  решающего удара. Но числа 20 октября 1944 года  4-ю армию погрузили в эшелоны и отправили в сторону озера Балатон, в Венгрию, в расположение  3-го Украинского фронта.

Войска Красной Армии один за другим освобождали оккупированные немецкими войсками города и деревни Европы. До полной победы оставалось чуть меньше года.

Николай Алямкин, ветеран Великой Отечественной войны.

Еще материалы

Комментарии