Моя главная улица жизни
Моя главная улица жизни
Интересно, для кого она какая? Для многих, наверное, жизненный путь. А для меня - всего лишь улица Пролетарская, что в Шайгове, которая занимает немаловажное место в моей жизни. 17 лет топала по точно заданной траектории: дом - школа, школа – дом, не обращая внимания на нее. О ней напоминали иногда лишь пометка в паспорте и расспросы приезжих о том, как пройти или проехать на Пролетарскую. Ах, да! И еще надпись на доме. Вот все, что связывало тогда меня с улицей – слово и не более. Я так думала, пока не уехала в город. Тогда она стала частью меня самой. С каким удовольствием я ступаю сейчас на тонкую вереницу бегущих вдаль мелких камушков дорогу, когда приезжаю домой. Подумать только, этот средних лет асфальт, ряды домов тоже, оказывается, могут быть родными, могут согревать теплом. С каждым годом ее вид изменяется и приближается к более современному. Старенькие покосившиеся избушки сносят, на месте их возводят новые дома. Конечно, пройдет время, и они потускнеют и их уже возведут в статус местных старожилов. Жаль, что дома не могут говорить, а иначе могли бы о многом нам поведать.
Доживают свой век, кряхтя, колодцы. Уже «умершие», они тихо спят под покровом деревянных или железных настилов, под которыми покоятся болотного цвета тина, капелька влаги и кирпично-голубая ржа, облепившая все дно. Даже колодцы могут уносить человеческие жизни. Один из них принял в свои воды душу маленького мальчика когда – то. Тело отдал, а душу забрал.
Пролетарская улица - одна из самых старых улиц села. При мне был сделан огромный прорыв на пути к цивилизации: водонапорные башни, новый асфальт, газопровод, водопровод, телефонная линия. Сейчас она пребывает в состоянии покоя и тишины, лишь изредка тревожимая резким гудением машин, лаем собак и шумом детей.
Ее «молодость» била ключом. Об этом времени уже мало кто может рассказать. Поколение старших уходит из жизни, их предания еще не долго будут передаваться из уст в уста сначала немного искажаясь, а затем и вообще пропадут.
Ныне покойная бабушка Тая рассказывала об огромном пожаре, о кладбище. Тогда, я думала, что это просто очередные легенды искусной сказительницы, а сейчас понимаю, что любая легенда имеет основание. О том, что на этой улице некогда располагалось кладбище, убедилась сама. Когда рыли две огромные ямы под водонапорные башни, недра земли открыли нам мир ушедших из жизни людей. Черепа, кости, ржавые крестики и даже маленький гробик с развалившимися стенками и скелетом младенца – вот что предстало перед нашим взором. Скорее всего, она хотела разбудить в нас тем самым хоть какие – либо гуманные чувства, но мы не поняли и этого знака. Кости собрали воедино, скинули в ямы и закопали вместе с башнями – гигантами. А теперь половина села снабжается питьевой водой с этих мест. «Неправильно все это, - говорит бабушка Маруся, - а никуды не денешься, без воды не проживешь. Только вот место нужно было выбрать для этого дела другое, а не на месте старого кладбища».
Кладбище убрали из-за того, что уже не было места: пространство вокруг обживалось людьми, и покойников стали носить на окраину села, на место нынешнего кладбища. Со временем могилы на старом кладбище примяли, кресты убрали и на месте их были установлены колхозные зерновые базы. После них установили торговые ряды, военкомат. Долго все не продержалось. Видимо, и впрямь, покойников тревожить нельзя. В 1963 году было сделано еще одно «доброе дело» во имя предков – на месте кладбища вырыли пруд. «Вот когда все наружу – то и повылезало, - вспоминает бабушка Анна, - одежда, кости, остатки гробов, крестов. Жутко было поначалу. Односельчанин моему дяде Сергею крестик мужской принес, да тот покой вовсе потерял. Когда извелся, закопал его в этой земле. Много кого беспокоили покойники, даже погреба не раз из – за этого закапывали, а кто и вовсе съезжал».
Кто знает, может это фантазия у людей так развита, но ясно одно: строить что – либо на месте старого кладбища – кощунственно. Хотя и говорит бабушка Анна о жути, а люди все же купались в этом пруду, стирали белье, ловили рыбу. Сегодня пруд захламили до невозможности: все дно, все берега покрыты баночками, скляночками, навозом, старой одеждой, а люди все выносят и выносят свое «добро» и прямо в пруд кидают «дань». Вот так и возникают свалки. Чего – чего, а вот этого на Пролетарской улице не хватает. Кладбище было, рынок был, в каждом доме по заключенному, а где и по несколько было, а вот огромной свалки и впрямь не было. К этому еще прибавятся и кучки мусора возле многих жилых домов, и пакеты с пустыми бутылками, которые можно найти каждое воскресное утро возле башен – результат большого субботнего отдыха неизвестных лиц.
Можно вернуться еще к одному знаменательному периоду из жизни улицы – к сентябрю 1953 года. Люди на картошке, Николай, мой бывший сосед, яйца в сенях варит. Допустил пожар в доме. А тут, откуда ни возьмись, поднялся штормовой ветер, и понес огонь на соседние дома. Пролетарскую улицу поглотил черный едкий дым. Семь домов сгорело дотла с нашей и еще несколько с другой улицы.
Досталось тебе от людей, моя дорогая Пролетарская улица. Еще много придется пережить. Время идет, и ты сама понимаешь, что еще не раз изменишься. Но, что бы ни случилось, ты навсегда останешься моей главной улицей жизни.
Ирина Чуркаева,
студентка МГУ им. Н.П. Огарева.